Участник проекта
Авторейтинг:
Гуру
(896-0)
 Магистр Ордена
Звание:
Великий Магистр
Репутация:
Идеолог Знания
|
|
Тема: Роман "Fallout" Часть 2-я (незаконченная) Авторы: antony87 и Vault hero
| для ответа необходимо зарегистрироваться |
Приглушенные лабиринтами вентиляционных шахт хрипы умирающих, плачь детей, матерей, жен и сестер, крики паникующей толпы – весь этот разрывающий сознание пучок звуков доносился до ушей Эмили, и даже ладони, закрывающие ее уши не могли составить преграду для них. Эмили сидела на полу туалета, прислонившись к стене. Голоса из вентиляционных отверстий продолжали проникать в ее сознание, формируя в нем все более и более жуткие образы. Вот уже тянулся восемнадцатый день творящегося хаоса. После того, как неизвестная болезнь распространилась по убежищу 108, для обитателей его оно перестало быть безопасным местом, уютным домом, необходимым элементом новой, спокойной жизни; всего за несколько дней оно превратилось в преисподнюю. Все происходящее было словно ночной кошмар, люди паниковали, не имея возможности ничего не противопоставить смертельной опасности, не имея возможности что-либо предпринять, а лишь сидеть в огромной братской могиле, под названием убежище и ожидать, как скоро смертельная неминуемая болезнь поглотит тебя.
Эмили было 24 года. Прошло уже почти десять лет с того дня, когда начали падать бомбы. Отец ее был военный и находился сейчас, наверно, в каком-нибудь стратегическом убежище, охраняя там жалкую горстку людей, бывших когда-то мерами, сенаторами и министрами. По крайней мере, так думала Эмили. Точно ей было не известно о судьбе своего отца. Они с матерью купили для нее билет в убежище, потратив отложенную на ее образование довольно значительную сумму денег. Теперь она ничего не знала об их судьбе. Она лишь была благодарна им за жизнь, которую они подарили ей во второй раз, купив для нее заветный спасительный билет. Получать дальнейшее образование Эмили пришлось уже в маленьком и неудобном, недостаточно освещенном учебном классе убежища. Училось с ней не очень много детей, поскольку большинство юных обитателей убежища не стремились получать новые знания об окружающем мире, мире, который в большинстве своем перестал существовать. Однако, через три года после заселения, когда Эмили уже оканчивала «школу», смотритель убежища 108 Дориан Мэттэрсгэрри обязал всех несовершеннолетних жителей убежища получить необходимое образование и подтвердить полученные знания разработанным когда-то «Волт-Тэк» Квалификационным Оценочным Задачником Администрации, предназначение которого заключалась в подготовке дополнительных кадров убежища. И вот, по результатом КОЗЫ Эмилли получила должность заместителя управляющего бара. Получив в наследство от отца неплохое умение руководить людьми, она неплохо справлялась со своей новой работой и вскоре, к двадцати годам, была переведена в пищевой отдел, где тоже занимала руководящую должность. Жизнь в убежище 108 была построены таким образом, что каждый должен был трудится, и вкладывать какую-то часть своего труда в общественные блага. Особо трудолюбивых обитателей награждали, единственной наградой в убежище являлись немногочисленные запасы алкоголя и сигарет.
Прошло уже около четырех часов, Эмили все продолжала сидеть на полу, всматриваясь в серый металл стен убежища, который напоминал ей, что красочный мир разрушен навсегда, и теперь он, как этот металл, серый, холодный и безжизненный. В ее голове складывались различные образы прошлого, которые в итоге становились одной сплошной чередой воспоминаний, как будто в ее голове кто-то устраивал слайд-шоу, переставляя слайды в хронологической последовательности.
Диллан вошел в небольшое помещение, в котором находились несколько десятков стилизованных под кожу диванов и столько же замаскированных под дерево пластиковых столов и небольшая неширокая барная стойка, занимающая почти четверть всего пространства помещения. Подойдя к стойке, Дилан присел на стул, снял с головы черный шлем охраны, положил дубинку рядом с собой и принялся своими широкими зелеными глазами разглядывать девушку, поспешно заполняющую какие-то бумаги по другую сторону барной стойки. Девушка была очень хороша собой, ее темно-коричневые волосы ложились на плечи, практически доставая до ярко-желтых цифр 108 на ее спине. Синий комбинезон облегал ее хрупкую талию, крепкий и правильный бюст и упругую попку. Глаза девушки были сосредоточены и мышца лица напряжены, и от этого она казалось еще более милой. Улыбка поползла на лице Диллана. Вот уже второй месяц он ходит каждый день в бар и любуется на Эмили, не в силах даже заговорить с ней. Второй месяц он сидит и часами пьет кофе, представляя себе, как девушка обнимает его за шею и дарит ему страстный поцелуй своих горячих губ. Увиденное бросило Диллана в дрожь и он на секунду отвел взгляд. Эмили, увлеченная работой, немного расстегнула свой комбинезон, спасаясь от властвующей в баре жары. От увиденного Диллан начал возбуждаться, эго мысли блуждали где-то далеко от этого бара и от этого убежища, он представлял себя и Эмили в бесконечном, покрытом множеством полевых цветов, лугу. Они бродили обнаженные среди высокой зеленой травы. Приятый и легкий летний ветерок обдумал их разгоряченные от страсти тела. Диллан уже был не в силах сдерживать свои чувства. Он не имел секса с тех пор, как попал в убежище, а прошло уже целый четыре года. Для него это было настоящим испытанием, и он, пытаясь справляться со своими желаниями подручными средствами, каждый раз гневал себя за то, что предавался этому восхитительному плотскому удовлетворению только лишь раз – на своем школьном выпускном. А потом пришла война, сексуальное желание молодого организма было практически полностью поглощено наступившими неоткуда страхами за свою жизнь, а главное, за будущее. Ведь никто не знал что будет потом, большинство людей, сумевших укрыться за стальными стенами убежища, жило одним днем, днем сегодняшним. Никто не планировал ничего на длительное время, никому не было известно, настанет ли тот день, когда можно будет вернутся к своей повседневной и обыденной жизни на поверхности. В это верили все, но никто в серьез не задумывался, что это возможно. Но вот сейчас, когда прошло уже четыре года, жизнь стала более размеренной и менее суетливой, когда в воздухе царила аура безопасности и спокойствия, плотские желания Диллана вновь взяли верх над голосом его разума. Он был без ума от Эмили. Она была из тех девушек, которые всегда привлекали Диллана своей красотой, умом и фальшивым ощущением недоступности. Остывающий кофе еле испускал свой аромат, но Диллан уже не чувствовал его. Дышать через нос он больше не мог, его дыхание было настолько частым, что он даже не понимал, выдыхает ли он вообще. Неожиданно для него, Эмили отбросила свои бумаги, повернулась и посмотрела своими чистыми, невинными серо-голубыми глазами ему в глаза. От этого Диллан охватило оцепенение, он не мог пошевелиться, не мог отвести взгляд, ему даже показалось, что он затаил дыхание. Эмили стала двигаться ему навстречу. Сердце Диллана выпрыгивало из груди, мысли его полностью растворились в дальних уголках этого бара, и лишь ощущение эйфории предавало ему уверенность в том, что он еще жив.
- Почему ты приследуешь меня, – возмущенно проговорила Эмили своим нежным, словно пение райских птиц, голоском.
- Я…ээээ….я просто….просто….просто хотел…тебя…эмм.., - с трудом выговаривая слова, краснея и потея на глазах проговорил Диллан.
Эмили засмеялась в ответ, наклонилась к нему и стала шептать ему на ухо:
- Знаешь, я тоже наблюдала, за тобой, мне тут так одиноко, я каждый день возвращаюсь после этой идиотской работы в свой маленький отсек для жилья, у меня почти нет друзей, общаюсь только с подчиненными. Приходи ко мне вечером, я буду тебя ждать, - после этих слов Эмили оттолкнула его кончиками пальцев.
Это был самый счастливый день за всю, довольно короткую его жизнь. В тот вечер он направился в жилой отсек Эмили. Когда дверь ушла вверх, открывая вход в покои его любимой, он увидел стоящую Эмили. На ней не было ничего, слабый свет притушенных ламп освещал ее молодое сексуальное тело, и Диллан не стал сдерживать себя. Словно леопард, он бросился на Эмили. И вот, она уже лежит на кровати, его язык опускается от выпуклых сосков все ниже и ниже. Эмили стонала, кричала и задыхалась от действий Диллана. Она никогда не испытывала такого удовольствия раньше. Эта ночь стала для нее ночью прощания с невинностью.
Слезы катились по щекам Эмили. Она все также сидела на полу туалета, вспоминая о Диллане. Ему не повезло, именно он стал первым заболевшим после доктора Зибенштейна и скончался неделю назад, ровно через пять дней после доктора Зибенштейна. Надо было что-то делать, надо было спасать себя. Эта мысль вспыхнула в сознании Эмили такой яркой вспышкой, что смогла затмить смерть лучшего друга – Диллана. Вскочив на ноги, она бросилась к выходу. Узкий полутемный коридор был пуст, петляя он тянулся куда-то вдаль, словно лабиринт смерти. Эмили бежала по коридору. Иногда ей попадались засохшие, изуродованные трупы людей, иногда – еще живие, умирающие от страшной болезни. Все обитатели, боясь эпидемии, предпочитали запираться в своих крошечних отсеках, слабо напоминающих маленькие квартиры для малоимущих в бедных кварталах довоенных городов. Как только их сожители начинали ощущать симптомы неизвестного недуга, их мгновенно вышвыривали в коридор, оберегая себя тем самым от контактов с зараженными.
Вот оно, жилище доктора Зибенштейна. В коридоре, где находился жилой отсек доктора не было ни одной живой души, лишь около десятка трупов застилали пол своими засушенными, почти начинающими превращаться в серую пыль, телами. Дверь с надписью 108 ушла вверх и Эмили вошла. В помещении, состоящем из двух комнат, маленькой кухни и совмещенного санузла, не было практически ничего. В середине первой комнаты стоял огромный стол, заставленный разнообразными реактивами, пустыми пробирками и неизвестными Эмили приборами. В центре стола стоял терминал.
Мертвую тишину комнаты нарушали лишь едва слышные стоны умирающих в коридоре от страшной болезни поселенцев убежища 108. Несмотря на полную кромешную тьму, застилающую спальню, Эмили не могла заснуть. В голове ее крутились воспоминания сегодняшнего дня. Ее угнетала безысходность сложившейся ситуации. Она понимала, что необходимо действовать, нестерпимо было сидеть и наблюдать, как день за днем ее соседи, коллеги и друзья умирают от неизвестной напасти. Но сделать ничего она не могла, как и никто не мог. Она открыла глаза и принялась всматриваться в тусклое бледно-зеленое ПИП-боя на своей левой руке. Она один за другим просматривала заметки доктора Зибенштейна, которые она переписала с его терминала.
«Сегодня меня пригласил смотритель Мэттерсгэрри и долго говорил со мной. Его заинтересовала моя степень доктора по биологии. После не продолжительной беседы он спросил меня, как я вижу жизнь вне убежища. Этот вопрос заставил меня задуматься. Я многое знаю о воздействии радиации на биологических существ, однако все последствия представить крайне сложно. Смотритель попросил меня помочь ему в подготовке к выходу людей на поверхность, который, по его словам, рано или поздно произойдет. Конкретно его интересовали способы защиты поселенцев убежища от радиации. Я взял время на размышление».
«Этим утром я сообщил мистеру Мэттерсгэрри о своей идее. Он предложил создать экспериментальный образец, предложил мне работать в своем жилом отсеке и освободил меня от общественных работ. Также пообещал в случае успеха обеспечить меня на всю жизнь алкоголем и табаком.»
«Сегодня первый день моей работы над созданием средства защиты от радиации. Я назвал этот проект «Антирад». Возникла идея создать некое вещество, действующее на подобие вируса. По моим задумкам оно должно взаимодействовать и ДНК и белками лейкоцитов и модифицировать их функцию таким образом, что они будут способны абсорбировать ионы радиоактивных веществ и выводить их из организма безопасным путем, однако, у меня чрезвычайно мало компонентов, попробую искать альтернативные пути».
«Приходится идти на уступки, по моим расчетом синтезированный мной вирус не сможет вживаться в организм, если не будет взаимодействовать с молекулами воды в его клетках. Необходимо сгенерировать его таким образом, чтобы это воздействие имело минимальное отрицательное воздействие на человеческий организм.»
«Прошло уже 2 года 8 месяцев и 21 день с момента начала работы над проектом «Антирад». Положительных результатов получить до сих пор не удалось. Смотритель Мэттергэрри не поддерживает моего оптимизма по поводу этой идеи».
«И вот, наконец, триумф! Через 10 лет 1 месяц и 17 дней работы мне удалось создать образец вируса, способный существовать как в нормальной окружающей среде, так и в человеческом организме. Необходимо закончить некоторые расчеты, но основная тенденция положительна. Я уверен, вирус должен действовать.»
«Образец выдержал все внешние и внутренние воздействия. Я получил все необходимые гарантии того, что он не погибнет в организме. Настало время его испытать. За неимением подопытных я решил провести эксперимент на себе. Я введу этот вирус себе, через 3-5 дней он должен полностью модифицировать мои лейкоциты, через неделю я испробую на себе воздействие радиации, и я почти уверен, что окажусь к ней неуязвим».
Эта была последняя запись. Эмили знала, что доктор не сумеет проверить последствия. В тот же день, когда он ввел в себя вирус, его нашли мертвым в своем жилом отсеке двое охранников убежища: ее друг Диллан и его напарник Джейсон. Доктор Максвелл, производивший вскрытие Зибенштейна, установил, что смерть доктора наступила в результате сердечной недостаточности, о чем было публично объявлено и все выявили причиной этого его преклонный возраст. О нем все забыли, пока через несколько дней Диллан и Джейсон, заболев лихорадкой, постепенно стали стареть на глазах и умерли в муках. Еще через какое-то время такая участь постигла доктора Максвелла. И после этого ежедневно в убежище 108 стали заболевать и умирать десятки людей. Остальных сразу де охватила паника, начались массовые бунты, смотрителю даже пришлось, во благо своей безопасности, заточить нескольких из них под стражу. С такими мыслями и воспоминаниями Эмили пролежала в своей узкой и жесткой односпальной кровати до утра, после чего ее сморило и через пару мгновений душераздирающие крики из коридора заменила тишина ее теплых, ярких и безмятежных снов.
Мартин достал последнюю сигарету из пачки, выданной ему за усердие в труде начальником ремонтной бригады, дрожащими пальцами вставил ее в рот и зажег. С каждым клубком сизого дыма вырывались и из его рта страхи и невзгоды, навалившиеся на него за несколько последних недель. Сигарета тлела на глазах и Мартин пытался продлить наслаждение. Когда последний огонек на окурке потух, вся гостиная была заполнена дымом. Вот уже четвертый день он не работал. Паника, охватившая всех, дала ему возможность незаметно отлынивать от работы, которую он так ненавидел. Из-за его блестящего умения разбираться во всяческой электронике его определили в ремонтную бригаду, которая ремонтировала электроприборы во всем убежище, но большую часть работы Мартина составлял не ремонт, а плановые изучения систем убежища, которые проводились большую часть рабочего времени в виду отсутствия поломок. И теперь, всем обитателям было уже не до сломанных электроприборов, Мартин мог часами сидеть в гостиной и наслаждаться заслуженным табаком. С тех пор, как люди начали массово умирать, он не выходил из своего отсека, боясь подхватить смертельную болезнь. Мартину больше всего не хотелось умирать. Он считал, что его смерть иначе была бы не справедливой, ведь он уже спасся от нее один раз – пережил апокалипсис в этом убежище, и какой тогда был бы смысл в его выживании, ежели его кончина наступила бы через десяток лет, за который он не сделал ничего выдающегося. Мартин был одинок, и как большинство людей в его возрасте, одинок уже навсегда. Сорок лет – не возраст покорителя сердец, тем более, он думал, что если он не смог до войны найти свою избранницу в многомиллиардной массе жителей планеты, то среди нескольких тысяч обитателей убежища не сможет и тем более. Но его это и не особо расстраивало. Мысли его блуждали, пытаясь найти выход. Рациональность – одна из немногих положительных черт его характера, преобладала сейчас над порывами страха и паники, и даже над инстинктом самосохранения. В глазах его отражался тяжелый мыслительный процесс, он думал над поиском выхода из этой ситуации, но не смотря на все старания, ни один стоящий вариант так и не ложился в его голову.
Эмили открыла глаза. Ей мгновенно показалось, что что-то изменилось. Она никак не могла понять, чем вызваны ее подозрения – все та же маленькая темная спальня, все та же узкая и неудобная кровать, но ощущение, что что-то изменилось, не проходило. Наконец, она поняла в чем дело. Не было слышно не единого звука. Тишину нарушало лишь ее тяжелое дыхание и частое сердцебиение. Видимо, все, кто еще вчера мучился в предсмертной агонии в ее коридоре, умерли ночью. Готовый завтрак был, как обычно, безвкусным, но зато, как гласила этикетка, содержал «все необходимые компоненты для поддержания жизни человека». Есть Эмили не хотелось, и она через силу протискивала сквозь зубы водянистую желейную субстанцию. В этой тишине ей ничто не мешало думать, и картина в ее голове складывалась все более отчетливо. Неожиданно для себя она поняла, что исход уже предрешен, в этом убежище рано или поздно все умрут, это лишь вопрос времени, которое, как ни странно, играет не на стороне обитателей. Эмили, медленно жуя питательное желе, стала развивать только что мимолетно промелькнувшую мысль о пути на поверхность. «Какая разница, умру я в убежище от этой злосчастной болезни, или же меня испепелит радиация на поверхности» - думала Эмили. Но она видела свою мысль несколько нерациональной, непродуманной, авантюрной. Ей захотелось поделиться с кем-нибудь своей новой идеей к спасению. Резко встав из-за стола она подошла к интеркому и объявила по общей связи: «Дорогие соседи» - ее голос дрожал и хрипел, она не пользовалась им уже несколько недель - «нам необходимо что-нибудь предпринять, не знаю как вы, а я не могу сидеть и ждать, пока болезнь убьет меня. Я собираюсь действовать. Кому интересно, кто не хочет умереть, не предпринимая попыток выжить, прошу всех встретиться в баре через полчаса».
Дверь жилого отсека закрылась за спиной Эмили и она отправилась в путь. В узких коридорах убежища ничего не изменилось. Только трупов стало еще больше, живых не было видно вообще. Тошнотворный запах гниющей человеческой плоти мгновенно пронзил, словно стрела, обоняние Эмили, она посмешила закрыть нос рукавом комбинезона, однако это не привело к результату – запах все равно просачивался через плотную синюю ткань. Достигнув лифта, Эмили ужаснулась от представленной ее взору картиной. Створки лифта сходились и расходились вновь, что-то, лежавшее в проеме, не давало им закрыться. Подойдя поближе она увидела практически высохшие останки женщины и ребенка, которые в обнимку лежали в проеме дверей лифта. Небольшая стайка крыс, видимо жившая в шахте, с жадностью гиен обгладывала тела. Порыв роты вернул Эмили к реальному миру. Вытерев рот рукавом, она начала предпринимать попытки выпихнуть ногой тела, чтобы дать створкам лифта запахнуться. Крысы, не привыкшие к человеку, мгновенно разбежались и скрылись в технических отверстиях лифтовой кабины. После нескольких попыток Эмили все же удалось выпихнуть тела из кабины, голова ее кружилась, в глазах темнело, но она твердо решила продолжать свой путь и нажала на кнопку лифта.
Дверь до боли родного для Эмили бара распахнулась. Он был безлюден, за исключением толстоватого низкого мужчины лет сорока с грубой щетиной на щеках.
- Здравствуйте, я вас помню, - проговорила Эмили – вы кажется Мартин, вы ремонтировали мне вентилятор в прошлом году.
- Да, мое имя Мартин, Мартин Флетчер, - ответил мужчина, - а вы?
- Я Эмили Хард.
- Это вы позвали всех сюда?
- Да, но пришли только вы, как я вижу
- Вы знаете, все напуганы, мне кажется даже что в этом убежище больше не осталось здравомыслящих людей, за исключением нас с вами. Представляете, никакого благоразумия, они выставляют своих родных и близких умирать в коридоры в надежде спаси свою жалкую жизнь.
- Я согласна с вами, мистер Флетчер, в нынешних людях уже не осталось ничего человеческого. Они влачат свое жалкое существование, и радуются, что они живи, не понимая, что смысл их жизни давно утерян, что он остался там, наверху, война уничтожила его. И теперь жизнь превратилась в бессмысленное существование. Хотя нет. Я не права. Смысл теперешней жизни в том, чтобы ее продлить, смысл жизни в том чтобы жить, как не банально это звучит.
- Именно, дорогая моя! Ты еще слишком юна, сколько тебе было, когда началась война?
- 14 лет
- Да, ты наверно плохо представляешь прежних людей. Они были не такими как сейчас. В каждом было сострадание, каждый мог помочь друг другу. Каждый воздвигал себе цели, достигал их и воздвигал новые. Жизнь была хоть и мимолетной, но красочной и интересной. А теперь что? Жалкое однообразие. Все повторяется изо дня в день. И люди! Люди уже не такие! Теперь они готовы перегрызть друг другу горло ради баночки с готовым завтраком. А почему? Потому что все стали боятся за свою жизнь. Парадоксально, жизнь потеряла былой смысл, но цена ее при этом возросла…
Его монолог прервал гул электродвигателя, открывающего дверь в бар. В проеме показались мужчина и женщина.
- Это здесь собираются обсуждать план спасения, - робко проговорил мужчина.
- Да, - поспешил ответить Мартин, - я Мартин Флетчер, а это, собственно, Эмили Хард, инициатор нашей встречи.
Молодая пара зашла в помещение и села за большой столик напротив Эмили и Мартина.
Патрик и Элизабет влюбились друг в друга с первого взгляда, с того самого момента, как увидели друг друга в очереди за очередной порцией консервированных продуктов. С тех пор они уже около двух лет жили вместе и чувствовали себя идеальной семьей. Лишь изредка незначительные ссоры нарушали эту семейную идиллию. Они оба были счастливы, настолько, насколько это было возможно в нынешнем мире. Для нее существовал только он, а для него – она. Никакие трудности постапокалиптического мира не могли помешать им быть вместе и любить друг друга. Однажды они поклялись, что будут вместе, чтобы не случилось, что она пойдет за ним куда угодно, и наоборот. Они были молоды, и свойственный им максимализм помогал справляться с адаптацией в новом мире, давал им то, чего не было у других – счастья и спокойствия. Иногда, темными бессонными ночами, смотря на спящую Элизабет, Патрик думал, что именно ей он обязан всей своей жизнью, если бы не она, он не был бы настолько успешным и счастливым человеком. Она, в свою очередь, думала о нем также. И вот теперь, когда столь страшную участь заготовила судьба для их убежища, им предстояло выполнить данную когда-то клятву, надо было идти, идти вместе. Именно поэтому они сейчас находились здесь, в полупустом кафе Убежища и смотрели в нежные но уверенные глаза Эмили, пытаясь уловить в них надежду на спасение.
В течении последних двадцати минут в кафе подтянулись еще четыре человека: три мужчины и одна женщина. Эмили знала, что большинство обитателей Убежища смирились со своей участью и не рассматривали никакие варианты, способные продлить им жизнь хотя бы на несколько недель, и поэтому не ждала, что сможет собрать здесь большое количество желающих спастись. Однако сама Эмили знала, что будет цепляться за свою жизнь, карабкаться до последнего вздоха словно волчонок, попавший в капкан охотников, ведь она знала: жизнь – единственное, что не отняла у нее война. Пока не отняла. И Эмили не собиралась оставлять ей такой подарок. Жизнь – самое ценное что у нее было, как было и у большинства ее соседей. Но страх застилал остальным глаза, сломив волю к борьбе, люди уже не видели, ради чего они должны бороться за свою жизнь, за жизнь, которую можно назвать лишь жалким существованием в глубоко закопанном в землю и герметично закрытом подвале.
- Я смотрю у нас еще больше желающих!, - с ноткой иронии, пробегая глазами по собравшимся, вымолвил Мартин.
- Тогда я предлагаю начать обсуждение, - Эмили забралась на стол словно диктатор далекого уже теперь прошлого и продолжила – Люди, братья, никто нас теперь не сможет защитить от настигнувшей убежища угрозы…
Гул заполнил небольшое кафе, народ начал паниковать и возмущаться таким исходом событий, ведь приходя сюда все они ждали от нее совсем других слов.
- …Но это не значит, что мы должны сидеть и ждать, пока не превратимся в мумию, пока смертельная болезнь не пронзит наши клетки и любящие нас когда-то люди не выкинут нас в коридоры умирать! Мы сами должны бороться за свою жизнь, только мы, каждый за свою, и тогда у нас будет шанс. Шанс, который я не могу назвать спасением, но в любом случае мы ничего не потеряем, если по пытаемя!
- Что же ты предлагаешь нам?, - завопила толпа.
- Я вижу один выход, нужно покидать Убежище…
Не успела Эмили закончить свое обращение к народу, как дверь бара поднялась с назойливым шумом электромотора. В проеме показались пять охранников, держащих в руках пистолеты. За их спинами стоял невысокий седоватый морщинистый человек, это был Смотритель.
- Что тут происходит, - прокричал он, - всех в камеры живо!
Как только последний звук упал с губ Смотрителя, охранники сменив пистолеты на дубинки, с яростью пантеры запрыгнули в бар и принялись избивать находящихся там обитателей. Через несколько минут сопротивление, которого в общем то и не было, было сломлено окончательно, все лежали на полу лицом вниз – кто-то пытаясь закрыться от ударов резиновых дубинок, а кто-то уже был без сознания. Охранники стояли вплотную к куче лежащих на полу людей. Смотритель с нескрываемой гримасой злобы на лице принялся рассматривать обезвреженных возмутителей спокойствия. После нескольких кругов и минуты раздумий он отдал очередной приказ охранникам: «Всех запереть, медицинскую помощь никому не оказывать, а эту тварь, как только очнется, немедленно ко мне», и смотритель кивком головы указал на Эмили.
Нестерпимая боль мгновенно распространилась по всему телу. Больше всего болела левая рука, по-видимому она была сломала. Постепенно темнота перед глазами Мартина отступала, оставляя место картине происходящего. Мартин лежал на полу в полу мрачной узкой комнате с низкими потолками. Покрутив головой он обнаружил в таком же положении всех собеседников из кафе. Они лежали на полу, кто-то не подавал никаких признаков жизни, кто-то стонал от боли, а кто-то всхлипывал и плакал. Лишь одна девушка неподвижно сидела и смотрела на лежащего на полу парня. Лицо ее не отображало никаких эмоций, взгляд был холодным и пустым. Мартин попытался в стать. Боль ударила в тело с новой силой и он упал обратно на холодный бетонный пол. Вторая попытка выдалась успешнее, Мартин смог привстать на одно колено и стиснув зубы, встал на дрожащие и подгибающиеся ноги. Рука его очень болела, но по-видимому, сломана, к его счастью, не была, поскольку он мог шевелить ей практически свободно. Опираясь о стену, он доковылял до пребывающей в прострации девушке. Она сидела, смотрев в металлическую стену, склонившись над парнем. Его голова была пробита, из раны сочилась кровь, глаза его были полуоткрыты, а тело казалось бездыханным. В нем Мартин без труда узнал Патрика, а сидящей перед ним девушке – Элизабет.
- Эй, - попытался окликнуть Элизабет Мартин, - Эй, ты меня слышишь?
Мартин принялся трясти ее за плечо, но девушка никак не реагировала, даже веки ее не дрогнули. Тогда Мартина ударил что есть силы ее по щеке. Девушка вскрикнула, бросила взгляд сначала на Мартина, потом на Патрика, и заплакала, закрывая лицо обоими руками.
- Отойди!, - крикнул ей Мартин и склонился над телом Патрика. Дыра в его голове была значительной, дыхание визуально не наблюдалось. Положив пальцы ему нашею Мартин четно пытался уловить хоть малейшую пульсацию под своими, огрубевшими от физического труда, пальцами. Ничего не происходило, сердце Патрика не билось, он был мертв.
Эмили сидела в небольшом мягком кресле в кабинете Смотрителя. Удобная мягкая спинка кресла казалась для нее необработанной доской, ушиб на ее спине болел, кровь телка по руке – от кончиков пальцев до локтя. Когда в кафе вбежали охранники и принялись избивать находившихся там людей, Эмили опрокинули вместе со столом, и она упала на спину, ударившись затылком и потеряв сознание. Осколки от разбившейся пепельницы глубоко вонзились в ее ладонь, и теперь, сидя в кабинете Смотрителя, Эмили пыталась оторвать рукав своего комбинезона, чтобы замотать рану и остановить кровотечение. Но прочная потрепанная ткань никак не хотела поддаваться ее усилиям.
- Что не выходит, мисс Хард?, - издевательски спросил смотритель.
- Нет, все идет как нужно, - ответила Эмили не отрывая глаз от рукава своего комбинезона.
- Позвольте я вам помогу, -Смотритель встал со своего кресла. В руках у него нож. Эмили знала, что таким ножом до войны пользовались солдаты Армии США. Смотритель быстрым и ловким движением отрезал полоску ткани от ее рукава, после чего намотал ткань на ее ладонь и затянул что было сил. Эмили вскрикнула от молниеносного приступа боли.
- Так лучше, вам не кажется?
- Прекратите издеваться над людьми! – провопила Эмили, - Я хочу знать что происходит здесь, почему эта дрянь всех убивает?
- Видите ли, дорогая моя мисс Хард, на ваш вопрос может ответить только один человек, и он, к сожалению, уже мертв, как и сотни других. Я говорю о докторе Зибенштейне, если вы еще не поняли. Так что в этом вопросе ничем не могу вам помочь, обратитесь в приемные дни.
- Заткнись! - резкий и громкий голос разнесся по кабинету мгновенно оборвав злорадный смех смотрителя, – Как вы можете себя так вести, люди сотнями умирают в коридорах, а вы сидите тут в своем кабинете, обложились охраной. Люди надеяться на вас, они верят, что вы спасете их, а вы…ты, сидишь здесь и даже не шевелишь своей задницей ради спасения, не мог ничего придумать да? Твой маразм уже мешает тебе? Быть может ты не можешь уже быть Смотрителем? Я буду очень рада, когда болезнь наконец-то настигнет тебя и ты сдохнешь в каком-нибудь темном коридоре этого сраного убежища…
- Не настигнет, - перебил монолог Эмили Смотритель, - если бы она могла меня настигнуть¸ то я бы давно уже был бы мертв. А я как видишь, стою перед тобой.
- Что? У вас есть противоядие и вы молчите об этом? Как же вы можете так…, - на глазах Эмили маленькими прозрачными крупинками выступили слезы.
- Девочка, нет у меня никакого противоядия, понимаешь, нет. Оно не существует в принципе, доктор Зибенштейн не создавал яд, он хотел помочь, а вышло, вышло так как вышло…
Внезапно лицо Смотрителя стало грустным и холодным, губы его затряслись и он присел на край стола.
- Я ничего не могу поделать, девочка, понимаешь, ничего…Я не властен над этой болезнью никак не властен…Ты думаешь я мог бы сидеть с противоядием и смотреть как умирают люди?
- Зачем вы все это начали, все эти эксперименты?
- Я думал о людях, понимаешь, мне было 54 года, когда двери этого убежища закрылись. Я был полковником Армии США, командовал различными операциями, и потом, в награду за мои труды, меня назначили смотрителем в это убежище. Причем мне не позволили взять сюда мою семью. Они сейчас далеко, где-то в Техасе, мы купили там места в одном из первых построенных убежищ. Я хотел отказаться и быть с ними, но это был приказ, и выбирать не приходилось. Все эти десять лет я думал о прошлой жизни, жизни до войны, но ничего не смог поделать. Как-то я просматривал личные дела постояльцев и наткнулся на доктора, поручил ему эту миссию, кто же знал, что все пойдет не так…
- Вы сказали, что не можете заболеть, то есть некоторые тоже не могут?
- Это только мои предположения, много людей общались с зараженными, большинство конечно заболело и умерло, но единицы почему-то остались в живых. Почему я не знаю. Быть может у них какой-то иммунитет, а быть может еще что, я в этом ничего не понимаю. С заболевшими я не могу ничего сделать, к сожалению, не могу…
- Но почему вы не пытаетесь спасти выживших?
- Как спасти? Ты что меня не слушаешь?
- Покинуть убежище…
- Покинуть? Девочка, почему ты так самоуверенна? Ты знаешь, что происходит на поверхности? Лично я даже предположить боюсь, готов спорить на блок сигарет, и ящик виски, что если вы покинете убежище, то не протяните там и нескольких часов.
- Какая вам разница, это наш выбор, мы хотим сами бороться за свою жизнь!
- Какая разница? Ты знаешь, что произойдет если рагерметизировать Убежище? Заражение проникнет сюда, а кто будет справляться с его последствиями? Все либо умирают, либо бояться высунуть нос из своих жилых отсеков. Открыв Убежище, ты обречешь на гибель не только себя, но и всех остальных, кого еще не поглотила болезнь.
- Увести ее, - обратился смотритель к охраннику, стоящему у двери, - Да, и окажите всем заключенным необходимую медицинскую помощь.
Охранник удалился за дверью кабинета Смотрителя, уведя с собою Эмили Хард.
|
